Все сложное стало как-то до жути просто. Я стала будто глупее и ниже ростом, Ты есть у меня. Не живут под кроватью монстры. И я до краев тобою опять пьяна. Солнце квадратиком сладкую мину скалит. Истина – где-то рядом. У Малдера – в Скалли, Когда ты есть– то душа у меня наскальна. А когда тебя нет – то звенящая тишина.
И вот ты есть у меня. И солнце с утра алеет, Осень рассыпалась листьями по аллее, Стала слегка холодней и немного злее, Слава, тебе, Господь, что их только три. Осень по горлу метит, смотри, не щелкай, Она претворяется рыжей смешной девчонкой. Но вот ты есть, со взъерошенной мною челкой И очень сладко делается внутри.
Стены мои внутри – все насквозь бетонны, Мое сердце толкает крови целые тонны. Я болею тобой, как болеют чумой бубонной: Лихорадит, знобит, и не думаешь ни о чем. И вот ты есть у меня, как дикий синоним счастья. И солнце с утра целует мои запястья, И я могу на коленях тебе поклясться, Я счастлива! – позвоночником и плечом.
Мой город слегка картонный. Почти бумажный. За всю свою жизнь ты был в нем примерно дважды. Я люблю тебя. Изнываю. Скучаю. Жажду. И октябрь становится сразу ко мне нежней. И я поспеваю в тепле, как в кастрюле дрожжи Ты есть у меня. До мурашек, озноба с дрожью, У меня этой осенью нет никого дороже И в целой жизни нет никого важней.